Экспансия и апроприация


Первая реакция на название проекта "Верю!": - сомнение (в правомочности возгонки духовности) и подозрение (в конформизме,) особенно в контексте затянувшегося противостояния современного искусства и РПЦ,)

Второй моей реакцией было доверие - после прочтения книги "Xenia".
Прежде всего - это КНИГА, литературное произведение с героем, сюжетом, простроенным ритмом, отсылающая к классическому роману путешествия и роману  воспитания, (да и к Стерну).
Далее - это терапевтическое действо, в котором. так нуждалось арт-сообщество.
Из готовности большинства художников к полной откровенности очевидно, что людям было необходимо, чтобы их о чем-то спросили и внимательно выслушали (позиция юной неискушенности вопрошающего тут не менее полезна чем отеческая).
И, наконец, - из многих текстов вырисовывается контур личностей более интересных, значительных и вызывающи симпатии, чем можно было представить исходя из произведений тех же авторов.
Третья реакция - вход в реальное пространство проекта, где есть и театр  и аттракцион, и мистерия. Реальное пространство порождает много проблем и вопросов, но безусловно соединение мощного пространственного объекта и кураторского проекта состоялась. Не без помощи спасительной полутьмы, пока что неразделимой в нашем сознании с понятием сакрального.
Но это темы, с которыми и участники проекта, и куратор, и критики разберутся "в рабочем порядке".
А хотелось бы посмотреть отсюда, когда эксперимент по восстановлению коммуникаций в арт сообществе успешно завершен, на более общую историческую картину современного искусства, причем в этом ракурсе не принципиальны  различия российского и западного пути, нюансы незначительны по сравнению с общностью ситуации.


С конца 1960-х до конца 90-х шла экспансия современного искусства на территорию жизни. Эта единая волна, (с короткими всплесками и откатами),  вместившая три поколения художников и постепенно смывавшая границы  искусства и политики, искусства и улицы, материалов искусства и  персонального тела(тел).
Искусство подписывало "все"  И ВСЕ СТАНОВИЛОСЬ ИСКУССТВОМ.
Территория его казалось уже всемирной. Шествие Абрамович и Улая по Китайской стене и Упакованный Рейхстаг - плоды этой глобальной экспансии.
Последние мощные высказывания, уже накачанные деньгами и профессиональной "раскруткой", были слышны в Лондоне конца 90-х.
Очевидно, что где-то на грани миллениума наступил штиль, а потом и глянец  со смутным тенями "сталинского ампира".
"Реставрация", "Новый консерватизм", как это ни называй, это общее явление, ярче проступающее на пост-тоталитарных фонах и мягче на европейских. И это тоже очевидно.
Но невидимым оказалось стремительное сужение завоеванных территорий - не смотря на внешний рост количества событий и мест.

С 2001 года, как шагреневая кожа, сжимается территория искусства. Со всех сторон идет апроприация его языка: политиками и террористами, дизайнерами и архитекторами, рынком и в первую очередь масс медиа и "медийными телами".

Сегодня положение современного художника ощущается как катастрофическое.
Возможен ли экстремальный перформанс после 11 сентября и после Норд Оста?
Возможно ли конкурировать с реалити шоу и  со  звездой телеэкрана (Ксюшей Собчак) исполняющей цирковой номер под куполом и без страховки?
Возможна ли инсталляция, когда любой элитный ресторан уже инсталляция, а все фактуры и материалы "антиэстетики", т.е. современного искусства - давно стали элементами витрин?
Наработки концептуализма давно использованы на рекламных щитах.
А сам художник стал тюбиком краски в руках кураторов и галеристов, ведущих свою большую игру.
Обратная апроприация происходит, но вяло, невнятно и как-то совсем безысходно.

Остается еще одна иллюзия "искусство - народу", Балаган Синих Носов, на краткий миг удачно сомкнувший уровни высокого и низкого. Но это мгновенная радость.Б
Балаган теряет почву под ногами, когда исчезает мистериальный уровень - материал для профанации. А народ теряет интерес к слишком умном балагану.
Коммуникация тоже осуществляется вне искусства.
Экстремальный туризм и экзотические религиозные практики,  разного  рода игровые треннинги и сообщества в сети, не говоря уже о традиционных конфессиях - все территории поделены и все ниши определены.
Совсем смешно призывать обратно к кисточке и холсту - тут нарастающие мощности салона разных уровней и никакой перспективы для действительного обновления языка.

То, что сегодня бушует по Москве в рамках Биеннале -   главным образом - большой аттракцион, институциональная  и коммерческая лихорадка, очень мало имеющая отношение к высказыванию собственно искусства и художника.
И в этом контексте "Верю!" - первая попытка сопротивления и поиска точки опоры.
Как никогда радикально, острее чем в 60-е, встает вопрос о художнике.
Кто он? Творец? Служитель? Жертва?
Последнего аргумента - персонального тела, как инструмента радикального жеста, уже не осталось, и оно отнято шоу-бизнесом
По-видимому художник должен опять сжаться до самой скромной и безмерно ответственной позиции инструмента языка, сообщающего опыт, недоступный всем другим практикам.
Андеграунд и самосозерцание, замкнутое сообщество с активной внутренней коммуникацией  - кажется это единственный шанс разработки языковой системы, которая единственно и остается областью компетенции искусства.
(Стоит заметить что все, чем пользуется сегодня российское искусство - это языковые системы московского концептуализма и соцарта, как бы далеко не уходили от них ответвления новых генераций. И это системы выработанные в вынужденном затворничестве советского андеграунда.)

И последнее примечание, специально для Олега Кулика. (другие меня жестоко осудят)
Если действительно не ограничиваться сферой персонального языка, а обращаться к визуализации трансперсональных опытов, то может быть стоит попытаться преодолеть практику иудо-христианской цивилизации с жесткими оппозициями духа и тела, света и тьмы, визуализирующуюся в форме светового луча прорезающего тьму (что на уровне пространственной практики и провоцирует театрализацию), а попытаться пройти туда, где возможна концентрация сознания в равномерном белом свете дня.
Свет на свету.
Если искать точку опоры, то может быть она не в линейном развитии канона, а там, где действует циклическая система времен - Большое колесо превращений.

Марина Перчихина (Mouse)






Источник: