Олег Шишкин. Место силы

Исторические эпохи не уходят, как принято думать, наблюдая кончину тиранов или завершение геологического катаклизма. Исторические эпохи остаются с нами навечно.

В словах, понятиях, в гордых символах или символах устрашающих – с нами пребывает историческое звучание.

Лучшими его памятниками являются места силы.

Иногда возникает вопрос: а в каком это смысле «места силы»?

Ответ очевиден: прежде всего в физическом.

Это пространство не возможно пройти, его не возможно не почувствовать, его не возможно не ощутить своей животной шкурой, когда трепет эпох вновь пульсирует у подножья этих сооружений.

Я бывал в подобных местах и думаю многие имели возможность прикоснуться к такого рода источникам трепета.

В 2005-м году я шел по гребню одной из двух гор Аркаима. Это было в ночь летнего солнцестояния. Звездное небо юга Урала казалось блистательным куполом, опутанным Млечным путем.

В Аркаиме когда то жил канувший в лету народ. Он разводил скот и всматривался в небеса, пытаясь понять, уловить звездный ритм.

В 2006-м как зачарованный я разглядывал шеренгу алых фаллосов в Мецаморе. Это было древнее святилище III-I тысячелетия до н. э. Оно возвышалось среди болот к западу от Еревана.

И это только случайные примеры, пришедшие мне на память.

В моей памяти само название место силы возникла не так уж и давно: осенью 99 года. Но это, конечно, само название. В сущности, я и раньше испытывал потребность в таких точках.

В них концентрировалось иррациональное знание, то постижение что позволяет смотреть на вещи универсально.

Просматривая же те помещенные на сайте диалоги, я испытывал совсем другое чувства. Сами собеседники диалогов представлялись мне заурядными болтунами, Их выводы имели характер вульгарного урчания. И рядом с блестящими словами Лидова и Хоружева, казались обычным, словесным, ни к чему не обязывающим мусором. Я задавал себе вопрос: а что подвигло людей на подобные высказывания? Что заставило их высыпать эту блеклую пыль из собственной головы?

Любовь к звуку собственного голоса, нарциссизм юных русских глухарей?

Наверное, такая постановка вопроса имеет рабочий характер, возникая сама собой в рамках проекта. Еще не достаточно серьезно оценена суть происходящего, масштабность даже не выставки – а будущего проекта, разрастающегося по мере вхождения «Верю» в контекст актуального искусства.

Место силы в действительности – это особо оформленное художественное пространство. Явившись в древности когда искусство и магия были одним и тем же, места силы дарили первобытным людям великую иррациональную иллюзию причастности к судьбе Бога.

Отсюда возглашались или сюда приходили важные слова диалога с иррациональным и тотальным, медиатором которого был художник-шаман, художник-медиум.

Цивилизация развивалась. Слова трансформировались, меняли свой смысл, но слово художник оставалось прежним. Прежним, не с формальной написательной или произносительной стороны. Оно было прежним с точки зрения иррационального. Художник оставался участником большой охоты, которая началась 40 тысяч лет назад в пещере Ласко на юге Франции или Абаканской котловине с написания фигур умирающих от стрел оленей.

Состоится ли наша охота? Это, в сущности, художественный вопрос. Он приводит нас то самое место силы, откуда мы и наблюдаем за будущей целью.