«Тусовка» — так называлась его давнишняя статья о взаимоотношениях в русском искусстве 1990-х. Тусовка — в ласковом смысле. И выставка именно об этом — об искусстве как опыте социальных интеракций, опыте совместно пережитого, групповом взаимодействии; короче, о том, от чего наши художники постепенно отошли, сконцентрировавшись на «сольных карьерах», но что на Западе продолжает развиваться и быть востребованным. Основная проблема с этим опытом заключается в том, что зрителю, не листавшему с нежностью черно-белые странички ХЖ на протяжении тех самых 1990-х, к которым ностальгически, но с надеждой на их реактуализацию обращается выставка, сложно понять, зачем ему сдался этот опыт каких-то посторонних маргиналов. Но тут придется просто поверить и постараться вникнуть. Даже если названия «Программы Escape» (выставка из­начально задумывалась как ретроспектива их 10­­-летней деятельности), группы Irwin, имена Иржи Кованды, Джереми Деллера, Павла Альтхаммера ничего вам не говорят и вся та разъяснительная работа, которую все эти годы терпеливо проделывал журнал ХЖ, прошла мимо вас. Все художники «Невозможного сообщества» (многие из них сделают site-specific-проекты для Москвы) работают с социальными связями, общностями, с их историей, но это не сухие умственные конструкции, а провокация, сотворенная, чтобы зритель попытался поместить внутрь себя сконструированный художниками жизненный и человеческий опыт, который не может быть полноценно выражен в каком-то одном объекте, картине или ин­сталляции. Поэтому внешняя сторона таких объектов часто отталкивает своей бедностью и недосказанностью. Вам все равно придется проделать мысленную работу, представив, что вы незаконно живете в маленьком облезлом домике в центре Киева. Представив, что вы со своими соседями по лестничной клетке вдруг стали делать скульптуры о своей жизни. Представив, что вы едете через Европу в мини-вэне вместе со своей маленькой рок-группой. Представив себя на месте других и вместе с другими.